Статья посвящена истории нахождения шведов в Сибири с момента их захвата в 1709 г. и до освобождения после подписания мирного договора в 1721 г. На материалах мемуаров, дневников, литературных сочинений шведов и документов Тобольского филиала Тюменского государственного архива в статье рассматривается то, каким образом пленные сохраняли свою идентичность в местах ссылки. Конфессиональный изоляционизм пленных поддерживался неприязнью, которую испытывали лютеране к представителям православного исповедания и тем из своих соотечественников, кто перешел в него. Рассмотрены вопросы приобщения пленных к местной культурной жизни и их интерес к людям, рядом с которыми они провели более десятка лет. Одной из острых проблем, с которыми пришлось столкнуться пленным в Сибири, было создание семьи. В условиях нехватки невест лютеранского вероисповедания пленные вырабатывали свои стратегии брачного поведения. Так, многие вдовы неизбежно оказывались вовлечены в новые отношения сразу после смерти мужей. Большинство межконфессиональных браков с православными невестами распалось после заключения мирного договора и возвращения пленных на родину. Авторами установлено, что диаспора пленных шведов представляла собой систему из 75 самостоятельных колоний-поселений, разбросанных по всей стране. В основном они были сосредоточены в трех регионах - центральном, приволжском и западно-сибирском. Колонии были связаны с фельд-комиссариатом, учрежденным в Москве, и с десятью представительствами на местах размещения военнопленных. Высшие армейские чины и аристократия были поселены в столице и ее пригородных монастырях; большая часть рядовых и младших офицеров трудились на заводах и верфях. Наиболее образованная часть офицерства оказалась на территории Азиатской части России, в особенности на Урале и в Западной Сибири. Самой организованной, активной и успешно адаптированной являлась колония в Тобольске. Документы свидетельствуют, что в кризисной ситуации плена религия стала системообразующей осью, вокруг которой концентрировалась жизнь сообщества пленных. При этом инициатива по созданию институтов, необходимых для полнокровной религиозной жизни в изгнании, зарождалась в среде самих пленных. Они активно создавали приходы и группы для обсуждения религиозных вопросов, обустраивали места для общественной службы, школы для молодежи и желающих поднять уровень своего духовного образования. Сюжеты Ветхого Завета оказались более близки настроениям узников. Плен и высылка в Сибирь воспринимались многими как наказание за грехи, аналогичное ветхозаветному Вавилонскому плену, а освобождение связывалось с очищением и духовным ростом. Многие видели свою миссию в просвещении аборигенного населения и приняли активное участие в описании его религиозных традиций и христианизации.
