Исследование истории электоральных конфликтов направлено на выявление условий и способов формирования групповой солидарности в дворянских собраниях России первой четверти XIX в. В работе использован комплекс сохранившихся в фондах РГИА публичных выступлений, жалоб и прошений представителей дворянских собраний, отчетов и докладных записок губернаторов, а также ответной реакции правительственных структур в форме министерских резолюций, сенатских предписаний и указов. Сравнительный анализ содержания и направленности высказываемых участниками конфликтного взаимодействия аргументов выявил наличие одновременно существовавших дискурсов о «духе» и «букве» закона, «общей пользе», возможности нарушения установленного порядка проведения выборов, приоритетности коллективного мнения и праве дворянского собрания выражать несогласие с решениями губернских властей. Изучение обстоятельств возникновения конфликтов показало, что важными факторами, определявшими аргументацию и способ проявления групповой солидарности, были, с одной стороны, транслируемые верховной властью идеальные образцы поведения дворянина, предписывающие «беспристрастно» выражать свое мнение, а, с другой - электоральная конкуренция и клиентелистская модель рекрутирования сторонников кандидатов на выборные должности. В сложившихся условиях групповая солидарность выражалась в предварительном сговоре выборщиков или в форме «жалобы» министру внутренних дел на решения губернатора об отстранении/неутверждении в должностях уже избранных кандидатов. В некоторых случаях такие протесты сопровождались составлением не предусмотренных процедурой документов, заявлениями о приоритетности «общего мнения» и неподчиненности дворянского собрания власти губернатора. Автор констатирует, что электоральные конфликты в дворянских собраниях оказывали заметное коммуникативное воздействие на властные структуры различного уровня, вынуждая реагировать на проявления групповой солидарности и аргументы о приоритетности коллективного решения над мнением представителя губернской администрации. Все это позволило сформулировать вывод о включенности России первой четверти XIX в. в общеевропейский процесс формирования институтов «публичной сферы».
